Трансгуманизм несовместим с человечностью - зерном русской сверхидеи

Доклад доктора философских наук, профессора, Председателя Центра этики и эстетики Русского мира Ирины Константиновны  Джерелиевской «Образование как передовой фронт ментальной войны против России» на конференции: «Пути преодоления кризиса в образовании. Консолидация родительских и научных сообществ России» проводимой в рамках ВСЕРОССИЙСКОГО РОДИТЕЛЬСКОГО СЪЕЗДА «БУДУЩЕЕ РОССИИ» 22 мая 2021 года.

Ментальная война – это культурная оккупация, подмена и разрушение ценностных и духовных основ цивилизации. Поскольку Россия в силу её культурной и духовной традиции на протяжении веков оставалась пространством воспроизводства человечности, постольку разрушение её цивилизационных основ нарушает, прежде всего, процесс этого воспроизводства.

Человечность понимается как способность и потребность человека к человеческому общежитию на основе эмпатии, доброжелательности, принятии другого, взаимопомощи и самоограничении. Можно сказать, человечность ответственна за факт существования человеческого общежития в качестве человеческого. Человечность зиждется на нравственности, обеспечивающей различение добра и зла, нормы и девиации.

Атака на культурные ценности началась не сегодняи не вчера, а по крайней мере – тридцать лет назад, когда под видом декоммунизации происходил в сущности своей процесс низвержения культурно-цивилизационных основ России.

Как понимать культурно-цивилизационные основы? Если рассматривать культуру как идеальный и материальный мир, который творит человек, то согласно этому представлению культура — это совокупность различных элементов (способы коммуникации, способы организации жизни и способы поведения людей, вещи и художественные произведения, свойства и формы, идеи, ценности, смыслы и др.). Интеграция этих разрозненных элементов осуществляется главным смыслом (сверхсмыслом) или главной идеей (сверхидеей), которая пронизывает все разрозненные элементы культуры, превращая их в логико-смысловое единство.Сверхсмысл обретается на высшем уровне ценностей культуры.

Система отечественной культуры традиционно имела несколько уровней ценностей: субъективно-личностный уровень, обеспечивающий поведение индивида в его повседневной жизни; социальный уровень ценностей, имеющих конвенциальную (общепринятую, соответствующую традициям) природу и выражающих интерсубъективный (межличностный, общий, общедоступный) аспект общественной жизни, сюда следует отнести, в частности, законы; трансцендентальный (высший) уровень ценностей (вечные, абсолютные ценности, объективные мыслительные формы), являющие собой сферу смыслополагания. Другими словами, культура одновременно живет в каждом человеке, пролегает между людьми и непостижима в своей вечности, уходя в глубины космоса.

Понимаемая таким образом культура всегда больше того, что вытекает из временных договоренностей людей, она «неравномасштабна» обществу, она больше его. Действительно, с одной стороны, культура накладывает ограничения на поведение людей, с другой, — она расширяет их возможности, побуждая к служению высоким идеалам и стремлению к вечным, непреходящим ценностям. Словом, культура формирует и структурирует всю совокупность отношений человека, которые по своей природе аксиологичны (рассматриваются с точки зрения ценности). Они есть форма ценностного сознания. При этом только высший, трансцендентальный уровень культуры способен обогатить человека смыслом жизни, который необходимо осуществить, что предполагает наличие осмысленной позиции по отношению к любым жизненным обстоятельствам.

Именно этот уровень ценностей и есть корневая система отечественной культуры. Он имеет различные названия – «высший уровень ценностей культуры», «ядро культуры», «культурный код» или «культурно-цивилизационные основы». Важно одно, этот комплекс ценностей скрепляет воедино элементы культуры, поступки людей и исторические события, всегда имеющие ценностное измерение.

Обозначение этого комплекса ценностей является основой для развития идеологических форм, образовавших свой ареал в культуре и выражающих её духовно-идеологическую функцию. Основной целью формирования идеологии как духовного производства является теоретическое обоснование, формулирование, защита и распространение корневых ценностей культуры, обеспечивающих устойчивость социума, а тем самым противодействующих противоречащим им ценностно-смысловым системам.На уровне отдельной личности это проявляется в наличии четких и определенных ценностных ориентиров.

Заметим, что Западная цивилизация, имеющая своим истоком правовую общину, всегда имела в качестве приоритета правовую регулятивную систему. Поэтому в течение последних пяти столетий доступ западного обывателя к трансцендентальному миру постепенно сокращался. По замечанию З. Баумана, путь к вечности для него в настоящее время абсолютно закрыт. В отличие от Запада, в России на всех исторических этапах её развития приоритетной была культурно-нравственная регулятивная система, предполагавшая непосредственную связь человека с трансцендентальным миром – сферой смыслополагания, которую до 1917 года олицетворял Бог, а в советское время – «светлое завтра», коммунистическое будущее. Именно поэтому нравственный облик человека, нравственный характер его поступков, жизнь по совести (а не по закону) были здесь в фокусе общественного внимания и имеликритериальную ценность в процессе воспроизводства человечности.

В 90-ые годы, в период усиленнойвестернизации под удар реформаторов прежде всего попали культурно-цивилизационные основы жизни – сфера смыслополагания, объявленные основным препятствием на пути модернизации страны. На смену бытийным смыслам, составлявшим основу организации индивидуальной жизни каждого россиянина, были внедрены потребительские смыслы, широко пропагандируемые массовой культурой. В системе образования был применен компетентностный подход, утвердивший новую критериальную ценность воспроизводства, лишенную какого-либо нравственного содержания – только объем и уровень компетенций. Иными словами, отныне ставилась цель воспроизводства не человека как такового, а лишь его функционального потенциала. Реализация указанной цели востребовала использование определенных институциональных инструментов – школа как институт оказания образовательных услуг, ослабление её воспитательной функции, «натаскивание» учениковдля сдачи ОГЭ и ЕГЭ, вместо мотивации к учебному процессу и т.д. Таким образом, следует констатировать, что в 90-ые годы произошел первый этап расчеловечивания русского человека. Российский социум, лишившись нравственного идеала, начал утрачивать способность к воспроизводству человечности.

Наиболее болезненно этот факт отразился на подрастающем поколении. Дело в том, что стремление к поиску и реализации смысла является врожденной мотивацией человека, которая выступает основным двигателем поведения и развития личности. Однако на уровне потребления и массовой культуры обрести смысл жизни практически невозможно. Поэтому мы являемся свидетелями нездорового психического состояния, характерного для современных подростков и юношества, которое ВикторФранкл назвал «экзистенциальным вакуумом» или «неврозом смыслоутраты». Оно проявляется в чувстве бесполезности жизни, в отчуждении от школы и учебы, в нарастающей агрессии, в бессмысленных и можно сказать, даже нечеловеческих поступках. В то же время жизнь без смысла –это личность без «внутреннего навигатора», крайне подверженная внешним влияниям, неспособная к их критической оценке. В силу этого она становится крайне легкой добычей всякого рода политиканов, проходимцев, вещающих, в том числе, в социальных сетях.

Хотелось бы обратить внимание на то, что частичными мерами (замена понятия «услуга» на «социальную функцию», оплата классного руководства в целях усиления воспитательной работы, введение дополнительных ограничений, ужесточений, изменений, отмен определенных статей в законах или написание новых законов)подобную ситуацию решить невозможно.Не возражая принципиально против этих шагов, хочу подчеркнуть, что законы, оставаясь независимыми от нравственного содержания человеческой жизни, лишаются развивающего начала, поскольку фундаментальная задача согласования свободы (волеопределения) индивида с потребностями и интересами социального сообщества остается неразрешимой. Развивающее, духовное начало, присущее нравственным ценностям, замещается в законе на принудительное начало. Поэтому все предпринимаемые меры могут быть действенны только в условиях возвращения российского общества к нравственным критериям воспроизводства человека.

Между тем, в контексте информатизации общества и образования, подстегнутой локдаунами во время пандемии мы придвинулись ко второму этапу расчеловечивания. Остался последний шаг — освободиться от человеческой идентичности, т. е. покончить с человечеством, уступив бразды правления постгуманистским реалиям. Этот момент финального перехода, момент передачи власти искусственному интеллекту называется сингулярностью. Хотелось бы обозначить те угрозы, которые сопутствуют замене процесса социализации киберсоциализацией.

Первый этап социализации в раннем детстве характеризуется становлением глубинной структуры психики, предшествующей освоению речи. Речь идет о структуре «Я-Другой» как эмоциональном единстве ребенка и матери — фундаменте всех последующих отношений человека с миром других людей. От того, насколько полноценным был контакт с матерью в младенчестве, во многом будут зависеть такие качества личности как доверие или недоверие к людям, к миру в целом, способность или неспособность сопереживать и сочувствовать, чувство собственной защищенности или беззащитности. Тем не менее социологические исследования в разных странах показывают: «посвящение в гаджеты» происходит у детей во все более и более раннем возрасте.

Второй важный этап социализации связан с функцией детской эгоцентрической речи, открытие которой было новым шагом в развитии идей Л. С. Выготского. Эгоцентрическая речь имеет структуру диалога, в котором ребенок может не только рассуждать о чем-либо со своей собственной позиции, но и заимствовать и выражать позицию значимых взрослых, прежде всего своих родителей. По мере взросления ребенка эти диалогические структуры переходят из внешней речи во внутреннюю, продолжая при этом развиваться и обеспечивать все более глубокое понимание интересов, мыслей и переживаний других людей, не совпадающих с его собственными интересами, мыслями и переживаниями. Способность понимать других и есть базовая социально-психологическая способность, благодаря которой люди могут кооперироваться, самоорганизовываться, создавать сообщества и интегрироваться в них. Необходимым условием полноценного формирования этой способности является совместное пребывание, совместные дела, совместное проведение досуга с близкими взрослыми – все то, что понималось традиционно под «семейным воспитанием». В современных же условиях мы имеем все больше рисков и отклонений детского развития по мере того, как совместная со взрослыми активность ребенка в семье замещается компьютерными играми и подобными им видео- и аудиоразвлечениями.

Третий период взросления – подростничество – характеризуется тем, что подросток выносит центр тяжести своей жизни за пределы семьи. В этот период уровень способности понимать и принимать других, сформированный на прежних этапах взросления, проходит решающее испытание. Подросток оказывается один на один с необходимостью строить отношения, сотрудничать и общаться в «открытом социуме». Здесь дают о себе знать достижения и дефициты, удачи и провалы, задержки и отклонения предыдущих двух этапов социально-психологического развития. И здесь, уже в третий раз, киберсреда выходит на сцену, чтобы вмешаться в ход становления человека. Вместо того, чтобы преодолевать последствия прежних упущений, прорываться через кризис и делать решительный шаг личностного развития, подросток может воспользоваться соблазном обходного пути – и заменить взросление и реальную жизнь псевдожизнью в социальных сетях.

Что же делать?

1. Рожать детей и делать их воспитание главным делом своей жизни.

2. Объединяться родителям, не оставаться наедине со своими проблемами, которые имеют всеобщий характер, но индивидуальные формы. Наблюдать, читать, рассуждать, обобщать опыт, создавать родительские клубы и требовать соответствующей помощи – психологической, юридической, медицинской, социальной.

3. Наиболее острые проблемы в состоянии детей и юношества выносить на всеобщее общероссийское, а, возможно, и международное обсуждение.

4. Предъявлять постоянно и публично требования высшей политической и государственной власти относительно:

• формулирования высшего смысла (идеи, цели) системы образования России как формирования будущего России. «Сегодня – дети, завтра-народ». Начатый нами анализ основополагающих документов, включая национальный проект «Образование» показал, что этот смысл отсутствует;
• четкого определения цели, роли и предмета ответственности государства в формировании нравственного, психологического и физического здоровья подрастающего поколения;
• устранения института полисубъектности в образовательной и культурной политике как вероятности экспансии ценностно-смысловых систем, противоречащих культурно-цивилизационным основам. Нельзя допускать, чтобы роль Сбербанка в сфере образования была значительнее роли государства;
• приверженности всех государственных акций, мероприятий и документов в сфере образования культурно-цивилизационным основам России. В этих целях целесообразно создать группу анализа аксиологического аспекта всех исходящих документов.

Фото автора доклада — из архива Алексея Плохова